Райво Варе, председатель совета Фонда развития Эстонии: «Калининградский вариант сам по  себе намного превышает потребности области и явно направлен на экспорт. Экспорт – куда? Это главным образом, Литва. Если Польша согласится построить линии передач (но это пока непонятно), то и в Польшу. Может быть, сейчас, в связи с последними событиями что-то изменится.

Для литовского проекта это, конечно, гвоздик в гробу. Потому что для любых финансовых инвесторов (потому что стратегический финансовый инвестор может еще иметь какие-то виды, например, если он производитель оборудования, как в данном случае) в любом случае нужно свои деньги отбить. И в связи с этим возникает вопрос – как отбивать вложения? Обычно такие проекты все-таки предусматривают в какой-то степени проекции рынка, в которые можно верить и которые более-менее гарантированы. В данной ситуации, если калининградская АЭС уже будет работать, то тогда не понятно, каким образом для литовского проекта появятся гарантии, тем более что там с другой стороны еще и белорусы со своей АЭС. И с третьей стороны существует еще общий энергетический рынок. И, в общем-то, Литва в какой-то степени откладывает этот вопрос, но тоже собирается в какой-то степени присоединиться к «Нордпулу», и сегодня уже идут работы по ценовой формуле, но без вхождения в состав Nordpool.

Так что я сомневаюсь. В какой-то степени имея и банковский опыт, могу сказать, что финансировать этот проект могут только в том случае, если будут какие-то дополнительные государственные или полугосударственные гарантии. Боюсь, что без этого не обойдется, когда дело дойдет до вопросов финансирования.

Вы же прекрасно знаете, что сначала были три балтийские страны, точнее три энергетические компании балтийских стран хотели финансировать литовский проект. Потом литовцы решили, что это должны быть поляки и сказали другим, когда вопрос с поляками был как бы решен. Потом оказалось, что и поляки не очень активны. Потом решили, что должен быть привлечен частный капитал видных инвесторов литовского происхождения в торговле, групповой интерес «Максимум» - это очень крупная торговая компания, крупная даже по восточноевропейским меркам, надо отдать должное. Из этого тоже ничего не получилось. В это время непонятные сигналы подавались в сторону других партнеров. У них тоже возникли сомнения, поскольку появился очень крупный калининградский проект, фактически блокирующий литовский. Понятно, что у других стран (Латвии и Эстонии) тоже возникли очень крупные сомнения. И на сегодняшний  день в Эстонии рассматривается альтернативный, а не только литовский вариант, например, присоединения к финнам, или, в-третьих, – своя станция. Теоретически такой вариант прорабатывается для Эстонии, но практически, думаю, этого не будет, а будет какое-то решение на основе уже существующих технологий. Уже принято решение по дополнительному новому блоку Нарвской станции. Во-вторых, принято решение строить одну, может быть и две станции, которые, по всей видимости, будут базовыми для ветряков и прочих ресурсов природного характера. Поэтому, боюсь, что кончится тем, что если годик еще непонятная ситуация с литовским проектом продлится, то им не с кем будет и работать».

Юргис Вилемас, профессор, председатель научного совета Института энергетики Литвы: «То, что три атомных станции будут построены, немного сомнительно. Потому что, во-первых, три станции – это слишком много для этого региона. Если только построить линии на Запад на экспорт, может быть, тогда возможно. Но если они будут, тогда, конечно, вся та часть объединенной энергосистемы, которая в старые времена называлась Северо-Западной, должна быть сильно соединена с Германией и со Скандинавией. Тогда появляются две возможности. Одна – это экспорт базовой энергии. Вряд ли в этой части вокруг Литвы будет столько местного потребления электроэнергии, чтобы использовать все мощности трех потенциальных станций. А, значит, они будут ориентированы на запад, за исключением Белорусской атомной станции, потому что у них хватит собственной загрузки и излишек если будет, то небольшой. В любом случае должны быть сильные связи между балтийскими странами и, автоматически, с объединенной энергосистемой – с западными потребителями, то есть с Германией и скандинавскими странами.

Но оттуда появляется другая волна – привлекательность такого объединения. Я имею в виду техническую сторону: на Западе – в южной части Балтийского моря, в северной части Балтийского моря, у скандинавов, в Германии и Польше строится очень много ветроустановок, для которых нужна будет поддержка в том случае, когда не будет ветра. Поскольку их очень много – в десятки гигаватт вокруг Балтийского моря, значит, там регулярно будет потребность в базовой энергии, которая будет компенсировать те периоды, когда нет ветра в регионе.

В любом случае, следя за развитием энергетики, можно сказать, что впереди стоит задача строительства линий связи этих двух гигантских энергосистем. А там уже, когда они будут, тогда возможны разные варианты. И если будут все три атомные станции, значит, возможно будет производить на экспорт базовую энергию, а так как в Литве гидростанция есть, кроме того, при вводе этих станций появится некоторый излишек компенсационных станций как в Белоруссии, так и в Литве. И, в какой-то степени, и в Эстонии. И так как с них стоимость электроэнергии достаточно высокая, но именно в тот период, когда нет ветра в Балтийском регионе, цена энергии в энергосистемах Балтики будет очень высокой. И, соответственно, открываются возможности по использованию существующих станций, таких, например, как Литовская ГРЭС. Здесь уже появляется весьма интересная ситуация для торговли электроэнергией для экспорта на Запад.

Я уверен то, что точно будет построена калининградская станция, потому что там строительство уже идет. В белорусской станции это зависит от исхода достаточно эмоциональных отношений на межправительственном уровне, потому что денег в Белоруссии нет, они должны сохранять хорошие отношения с Россией. Если этих отношений  не будет, не будет и станции. В Литве же в данный момент довольно деликатная ситуация. Как вы знаете, идея того, что в Литве построит станцию какая-нибудь крупная энергокомпания, не воплотилась. Сейчас трем, может быть, четырем партнерам надо искать деньги у себя в каждой стране и инвестировать в эту станцию. Условный инвестор отмечен – это Hitachi, но они в основном поставщики оборудования, они не инвесторы. У них инвестиционная часть наверняка не будет решающей. Три балтийские страны должны найти деньги для строительства весьма дорогого объекта. Как это удастся? Ну, если новый экономический кризис не грянет, то возможно, что и удастся. Но если то, чем сейчас пугают многие экономисты сбудется, тогда бог знает, ситуация не ясная…

Например, сейчас потребности в балтийских странах, как, впрочем, и в России, ниже, чем это предполагалось лет пять назад. Но отличие белорусской и российской станций от литовской будет заключаться в том, что первые две наверняка будут дотироваться из госбюджетов, и тогда себестоимость этой электроэнергии на экспортном рынке, на конкурентном рынке наверняка будет значительно более конкурентоспособной, чем станции, которая будет построена чисто на коммерческих началах. Вот в этом месте я думаю сейчас  только пока гадание. Но точно не знаю, так как в Литве пока еще никакой контракт не подписан. Не говоря уже о начале  строительства. Неизвестно еще, когда оно начнется. Здесь какого-то однозначного твердого ответа я дать не могу».